Дело сумасбродной красотки [= Дело о поддельном Фитите ] - Эрл Стенли Гарднер

— Да.

— И что вы сделали с револьвером?

— Я бросил его на пол.

— И полиция забрала его?

— Да.

— Где был ваш приятель, когда его застрелили?

— В универсаме «Экми».

— В какое время дня?

— Около двух часов ночи.

— И что же вы там делали?

— Возражаю против этого вопроса, как нарушающего правилаведения перекрестного допроса, некомпетентного, неуместного и несущественного,— сказал Гамильтон Бюргер.

— Отклоняется, — возразил судья Флинт.

— Мы с приятелем брали кассу…

— И ваш приятель был убит, а вы арестованы?

— Да.

— Вас отвезли в тюрьму?

— Да.

— Спустя какое время, уже будучи в тюрьме, вы рассказалиполиции об обвиняемой и Дорри Эмблер?

— Да немного времени прошло. Видите ли, мою совестьотягощало и это убийство, и то, что случилось с Дорри Эмблер. Я никак не могпочему-то выбросить это из головы, думал о них, не спал…

— Повторяю вопрос, спустя какое время после того, как былиарестованы, вы целиком рассказали полиции всю эту историю?

— Это было… ну, это было спустя пару дней.

— Вас захватили на месте преступления в той ночной краже совзломом?

— Да, сэр.

— Вы это знали?

— Да, сэр.

— А ранее были судимы за уголовные преступления?

— Да, сэр.

— Сколько раз?

— Три раза.

— За какие преступления?

— Ограбление, крупная кража и ночная кража со взломом.

— Вы, разумеется, знали, что вам грозит пожизненноезаключение, как закоренелому преступнику?

— Одну минуту, — вмешался Гамильтон Бюргер. — Возражаюпротив этого вопроса, как некомпетентного, неуместного и несущественного,нарушающего правила перекрестного допроса.

— Я всего лишь пытаюсь показать наклонности и мотивировкуданного свидетеля, — ответил Мейсон. — И намерен согласовать это с моимиследующими вопросами…

— Думаю, мне понятен подтекст ваших вопросов, — милостивосказал судья Флинт. — Возражение отклоняется.

— Да, — ответил свидетель. — Да. Знал.

— Вы знали, что похищение наказывается смертной казнью?

— Ну это при определенных обстоятельствах. Да, знал.

— Вы знали, что вы вступили в тайный сговор с обвиняемой сцелью совершения убийства?

— Да.

— Равно как и похищения?

— Да.

— Вы знали, что стали соучастником убийства МарвинаБиллингса?

— Ну… хорошо, полагаю, что знал.

— И находились в крайне затруднительном положении, когдаофициальные лица допрашивали вас, так?

— Да уж, находился.

— А не предложили ли вы свое признание в преступлении,которое полицейским хотелось раскрыть, поменять на освобождение от судебногопреследования по всем этим остальным обвинениям?

— Ну… хм… не совсем так.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ух, раз такое дело, они сказали, что мне стоило быочистить душу и отдать себя на их милость и… Ну, это были те самые, которыеговорили, что у них есть на меня убийственные материалы, а это значит, мол, яполучу пожизненное заключение, как закоренелый преступник, и они проследят,чтобы я был там при деле каждую минуту… если только не стану с нимисотрудничать и не помогу распутать кучу нераскрытых преступлений.

— И после этого ваш разговор с ними принял другой оборот, ивы стали говорить с ними в иной тональности, — угадал Мейсон. — Вы началиторговаться с ними по поводу перемены своей участи, если сумеете помочьраскрыть убийство, за которое они хотят отчитаться…

— Ну, что-то в этом роде…

— Вы напрямик выложили лейтенанту Трэггу, что поможетераспутать полиции дела, если вас освободят от вашей доли в этом преступлении иесли с вас снимут ночную кражу в универсаме… Не так ли было?

— Ну, полагаю… да, я поднял этот вопрос.

— Иными словами, вы сказали лейтенанту Трэггу, что не прочьсовершить сделку? Так?

— Не такими словами.

— Но так, что дело к этому и свелось.

— Ну… да.

— К тому же вы хотели получить гарантии об отпущении грехов,будем это именовать так, прежде чем расскажете вашу историю окружномупрокурору.

— Ну, это была выгодная сделка.

— Вот к этому аспекту я и подбираюсь, — жестко сказалМейсон. — Ваша совесть не заговорила сразу же. Вы решили немного поторговаться,даже не дав своей совести заговорить.

— Ну, я же не собирался рассказывать полиции то, что знал,пока не получу это, как вы говорите, отпущение грехов. Я не собирался соватьголову в петлю, просто лишь бы угодить им.

— И вы получили отпущение грехов?

— Мне пообещали это отпущение…

— Твердо обещали?

— В известном смысле, да.

— Так, одну минуту, — сказал Мейсон. — Давайте-ка обновимваши воспоминания. Не носило ли это отпущение грехов оттенок шантажа. Неговорил ли окружной прокурор, что не может его вам предоставить, пока неуслышит вашу версию убийства? Что, если ваша версия приведет к доказательствуубийства и поставит перед судом, то вам будет дано отпущение грехов, кхм…

— Ну, что-то вроде того.

— Вы ведь как раз к такой сделке склонялись, так?

— Да.

— И вы это получили?

— Да.

— Итак, — Мейсон направил палец на свидетеля, — поскольку высидите здесь, на свидетельском месте, вы обвиняетесь в преступлении, которое,вкупе с вашими предшествующими подвигами, означает для вас пожизненноезаключение, вы заключили сделку с окружным прокурором, что состряпаете басню,которую потом сумеете рассказать нам, басню, которая убедит присяжныхнастолько, что они признают обвиняемую виновной в совершении убийства первойстепени, и вы сможете выйти из зала суда чистеньким и вернуться к своей преступнойдеятельности. Но если, с другой стороны, ваша басня окажется недостаточнобойкой для присяжных, никакого отпущения грехов вам не светит.